Прежде всего нам следует рассмотреть основные аргументы тех, кто пытался доказать, что Иисус Христос как историческая личность никогда не существовал, и посмотреть как соотносят они свои выводы со свидетельством о Христе евангелистов и других раннехристианских писателей?
Сторонники мифа эту дилемму решают очень просто: свидетельствам евангелистов, говорят они, нельзя доверять; Евангелия, мол, не являются историческими источниками. Это в XIX в. утверждал один из столпов мифологической теории немецкий философ-идеалист Бруно Бауэр. По его словам, Евангелия лишены каких-либо исторических свидетельств, а Иисус Христос – исторически нереален: Он – «свободно созданный продукт» писателей-евангелистов. Более поздний его последователь, итальянский учёный-марксист А.Донини, задаёт риторический вопрос: «Что представляют собой наши Евангелия, если не воображаемую благочестивую реконструкцию важнейших моментов биографии мессии, скопированных, как правило, со старых библейских текстов?»
Подобные заключения весьма далеки от подлинных учёных исследований, они продиктованы чисто идеологическими соображениями. Ибо, если признать историчность евангельских сообщений, то неотвратимо следовало бы признать и историчность Иисуса Христа. Поэтому сторонники мифа и отрицают историчность евангельских свидетельств, а с нехристианскими источниками обращаются весьма вольно: признавая лишь то, что соответствует их взглядам и отбрасывая то, что им противоречит. Эту тенденцию у Б.Бауэра в своё время отмечал ещё Ф.Энгельс, указывая, что «Бауэру пришлось отнести возникновение новой религии на полсотни лет позже, отбросить не согласующиеся с этим сообщения римских историков, и вообще позволить себе большие вольности при изложении истории… Вследствие этого у Бауэра исчезает и всякая историческая почва для новозаветных сказаний о Иисусе и его учениках: эти сказания превращаются в легенды…» Время, однако, работало против такой аргументации. Даже заидеологизированные советские историки к концу XX в. вынуждены были признать, что «углублённое изучение христианской литературы, находки папирусов с текстами евангелий, которые позволили учёным удревнить время их составления по сравнению с принятыми мифологистами, раскопки Назарета – всё это приводило к тому, что сторонников исторической школы становилось всё больше» (д-р И.Свенцицкая). В настоящее время историчность новозаветных писаний сомнению не подвергается. Таким образом, основной «аргумент» мифологистов, оказался несостоятельным.
Вместе с тем, говоря об историчности новозаветных свидетельств об Иисусе, мы должны иметь в виду, что «евангелисты не были историками вроде Фукидита и Тацита, ни писателями-биографами, как Светоний, и ещё менее – историками исследователями, как современные профессора, доктора и кандидаты исторических наук. Прямой задачей новозаветных писателей не являлось написание исторических трактатов или биографических очерков. Они хотели передать своим современникам и грядущим поколениям «Евангелие», т.е. благовестие об Искуплении и Спасении, которое достигается верой во Христа Богочеловека и жизнью в согласии с Его божественным учением» (проф.И.Панчовски). «Но, – как замечает известный богослов прот.Г.Флоровский, – в качестве благовестников евангелисты тем самым были историками, ибо они старались запечатлеть в памяти и в душе верующих и оглашаемых, и даже неверующих, реальный образ Христа в основных событиях и положениях Его земной жизни». Так что «все четыре Евангелия имеют, с одной стороны, действительно – исторический характер…, а с другой – догматико-богословский, поскольку описываемый в них Спаситель был не обыкновенною историческою личностью, но Эммануилом и Воплотившимся Словом – Сыном Божиим» (проф.М.Муретов). Этого-то и не могли или не хотели понять мифологисты.
Вторым аргументом, который выдвигали противники историчности Иисуса Христа, был, так называемый, тезис «о молчании века». Тезис этот сводился к тому, что «все нехристианские писатели первых полутора столетий новой эры не говорят о Христе ни слова» (К.Воропаева). Но поскольку нехристианские свидетельства об Иисусе Христе всё же имеются, то «наиболее рьяные сторонники теории мифа преодолевают эту трудность, отказываясь признать не только весь Новый Завет, но и «Анналы» Тацита, упоминания о христианах у Светония, письмо Плиния Трояну, и заявляют, что это всё подделки» (А.Робертсон). Помимо свидетельств, названных здесь английским историком христианства (обратим внимание на то, что это слова историка-коммуниста, разделяющего в целом марксистские взгляды на происхождение христианства), имеется и ряд других важных свидетельств, историчность которых современными учёными признаётся. Основные из этих свидетельств мы с вами теперь и рассмотрим.
Начнём, пожалуй, из наименее спорного – свидетельства крупнейшего римского историка Корнелия Тацита (ок. 58-117 гг.). В своём сочинении «Анналы» (написаны около 110-114 гг.), рассказывая о пожаре Рима при императоре Нероне, он пишет: «И вот Нерон, чтобы побороть слухи (молва обвиняла в причастности к поджогу самого Нерона. Прим. В.Н.), приискал виновных и предал изощреннейшим казням тех, кто своими мерзостями навлек на себя всеобщую ненависть и кого толпа называла христианами. Христа, от имени которого происходит это название, казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат; подавленное на время, это зловредное суеверие стало вновь прорываться наружу, и не только в Иудее, откуда пошла эта пагуба, но и в Риме, куда отовсюду стекается всё наиболее гнусное и постыдное и где оно находит приверженцев» (Анналы, XV,44). Католический учёный-богослов епископ М.Роде по поводу этого свидетельства пишет: «Даже если бы не существовали никакие другие свидетельства, то написанное Тацитом достаточно свидетельствует об истинном существовании Христа на земле в определённое время…». Православный церковный историк проф. М.Поснов считает это свидетельство «важнейшим», так как «Тацит, по времени своей жизни, имел полную возможность удостовериться в действительности личности Иисуса Христа, и он положительно удостоверяет Его». Серьёзное внимание на это свидетельство обращает упоминаемый выше английский исследователь А.Робертсон. Даже некоторые советские историки второй половины прошлого века (такие как М.Кубланов, И.Свенцицкая) считают это свидетельство важным и заслуживающим доверия. Казалось бы, «ни один серьёзный историк не имеет права пройти мимо такого важного свидетельства» (А.Боголюбов). Тем не менее, сторонники мифологической теории не преминули сказать свое «нет» этому свидетельству. Как отмечает А.Робертсон, «некоторые сторонники теории мифа пытаются избавиться от этого свидетельства и вновь вытаскивают на свет теорию, выдвинутую одним чудаком в девятнадцатом веке, что «Анналы» Тацита – подделка, принадлежащая флорентийскому учёному пятого века Поджо Бранчолини. От этой теории не осталось камня на камне после того, как были найдены монеты и надписи, подтверждающие факты, известные только из «Анналов»». Другие сторонники мифа (как советский историк А.Ранович) подвергают сомнению не всё произведение Тацита, а лишь приведённое выше место, считая его позднейшей христианской вставкой. Однако научно обоснованных оснований для подобного заключения не имеется. «Это место – типично Тацитовское по сжатости и краткости, – замечает профессор Тюбингенского Университета К.Адам. – Обозначение христианства как «гибельное суеверие», как «нечто пагубное и постыдное» возможно только в устах нехристианина. О христианской вставке поэтому не может быть и речи». Невероятность подобной христианской вставки признавали и некоторые сторонники мифа. Так, советский проф.Р.Виппер замечает: «Нам кажется, что нет нужды идти так далеко в сомнениях относительно подлинности текста». Однако подорвать доверие к рассматриваемому свидетельству Тацита этот историк все же не отказался, усматривая в нём ряд «несуразностей и странностей». Странность усматривают даже в литературной композиции: абзац о христианах Тацит вкомпановывает не в раздел, посвящённый Тиберию, как следовало бы по мнению мифологистов, а в раздел, посвящённый событиям в Риме эпохи Нерона. «…Очень любопытно, – пишет упоминаемый уже нами польский журналист А.Немоевский, – почему Тацит не упоминает о Христе в книге шестой, описывая царствие Тиберия, и следовательно, когда для этого представляется подходящий случай, а в книге пятнадцатой, описывая выходки Нерона, – следовательно – случайно». На подобное любопытство можно ответить словами советского исследователя М.Кубланова: «Не говоря уже о неправомерности самого вопроса, почему тот или иной автор избрал такую, а не другую компоновку материала, …неубедительность приведённых возражений заключается и в том, что в общем избранное Тацитом построение имеет свою логику. Для образованного римлянина христиане времени Тиберия – величина ничтожная и, вероятно, даже неизвестная. Историк говорит о них только в связи с пожаром Рима и лишь попутно приводит то, что о них рассказывалось в его время». Странным, по мнению некоторых мифологистов (например, проф. Р.Виппера) кажется и упоминание Тацитом о прокураторе Иудеи Понтии Пилате, да ещё как бы задним числом, т.е. не в годы его управления Иудеей – 27-37 гг., а в 64 году. О такой, мол, незначительной личности римский историк едва ли мог знать, а тем более не счёл бы нужным упоминать о ней. Но и это сомнение не выдерживает элементарной критики. Имя Понтия Пилата не было столь безызвестным, как это пытаются представить мифологисты. Древнееврейский философ Филон Александрийский (ум. ок. 50 г.) в своём сочинении «О посольстве к Каю» цитирует письмо Агриппы I, в котором Пилат не только упоминается, но и подробно характеризуется. О Пилате также говорит другой древнееврейский историк Иосиф Флавий в своих сочинениях «Иудейские древности» (в XVIII книге) и «Иудейская война» (II,9,2). Об известности Понтия Пилата говорит и то обстоятельство, что в 1961 г. во время раскопок в Кессарии Иудейской итальянской археологической экспедицией был найден обломок плиты с его именем. По мнению ученых, находка относится к I в. новой эры. Однако приверженцы мифологической теории попытались и эту находку представить как ещё одно «доказательство» неподлинности свидетельства Тацита. Дело в том, что в найденной надписи Понтий Пилат назван префектом, а в свидетельстве Тацита – прокуратором. Из этого делается вывод, что сам историк не мог допустить такой неточности, и, стало быть, это говорит «о позднейшей интерполяции всего относящегося к Иисусу Христу пассажа» (Л.Ельницкий). Правомерность такого вывода весьма сомнительна. «…Если обратиться к историко-литературным данным (с которыми единственно и следует сравнивать повествование Тацита), то здесь как раз мы и не находим строгого единообразия. Иосиф Флавий прилагает к имени Понтия Пилата греческие термины, которые соответствуют латинским (найденный фрагмент был на латинском яз.; прим.В.Н.) прокуратору и префекту. Нет никаких оснований также утверждать, что Понтий Пилат имел только титул префекта и не носил в то или иное время титул прокуратора. Кроме того, сам повод слишком мал, чтобы на его основании делать столь далеко идущий вывод об интерполяции всего отрывка» (М.Кубланов). В конце прошлого века советским исследователем доктором философских наук И.Крывелёвым выдвигалось ещё одно соображение, призванное обесценить свидетельство Тацита, но мы его рассмотрим позднее, когда будем говорить о свидетельстве другого римского историка – Светония.
Гай Транквилл Светоний (75-160 гг.) в книге «Жизнеописания двенадцати цезарей» в описании деятельности императора Клавдия, который правил между 41 и 51 годами, сообщает: «Иудеев, которые по подстрекательству Хреста заводили некие смуты, он изгнал из Рима». В другом месте, в жизнеописании Нерона, он пишет: «Христиане, новый и зловредный вид религиозной секты, подверглись преследованию казнями». Последнее свидетельство сторонники мифа признают, ибо оно не мешает их теории. Что же касается первого, то здесь они говорят, что имя «Хрестос (Chrestus)», как оно употреблено у Светония, не однозначно имени «Христос (Christus)», и поэтому историк, мол, говорит не об Иисусе Христе. Имя «Хрест» было довольно известным и распространённым именем, и Светоний, будучи человеком грамотным, никак не мог, мол, употребить его вместо имени Христа. Указывают даже на какого-то освобождённого раба по имени Хрест, который якобы бунтовал в Риме, и к нему относят это свидетельство Светония.
Изложеная точка зрения вызывает вопрос: мог ли грамотный римлянин употребить вместо «Christus» созвучное ему «Chrestus»? Имеются веские основания, чтобы ответить на этот вопрос положительно. Известно письмо императора Адриана (117-138), (Светоний у него, между прочим, был секретарём), который, находясь в Египте, сообщал своему родственнику: «Всякий первосвященник из евреев, служитель самарянин, пресвитер Христа, здесь в то же время является математиком, гадателем или знахарем. Даже патриарха, когда он приезжает в Египет, одни заставляют молиться Серапису, другие – Хресту. Это самый мятежный суеверный человеческий род. Там существует только один Бог. Ему поклоняются хрестиане, ему же евреи и все народы Египта» (цит. по Н. Фиолетова, Источники по истории раннего христианства). В этом письме мы видим полное смешение и отождествление этих имён. Смешение букв «и» и «е» у латинян и греков было довольно распространённым явлением. Например, древнеримский поэт Вергилий мог произноситься и как Виргилий. Известный учёный проф.В.Болотов даёт следующее объяснение подобному явлению: «Такое название объясняется колебанием между древним этацизмом и новым итацизмом (термины происходят от названия означенных выше букв; прим.В.Н.). И во всяком случае «хрестос» (т.е. полезный) в устах греков звучало понятнее, чем «христос», т.е. намащенный, помазанный». С подобным явлением сталкивался ещё христианский апологет II в. Тертуллиан. Обличая язычников в их невежестве и предвзятости по отношению к христианам, он писал: «Слово христианин происходит от греческого слова, означающего помазание. Когда произносите его неправильно (т.е. хрестианин; прим.В.Н.), то оно и тогда не имеет другого значения, как добрый, приятный». Из всего сказанного видно, что и на основании лексики подвергать сомнению свидетельство Светония нет реального основания, ибо «непривычное для нас написание имени у Светония вполне согласуется с тогдашним словоупотреблением. Хрест есть именно Христос. И то обстоятельство, что Светоний не прибавляет к этому имени «какой-то» или «некто», показывает, что он предполагал это имя известным» (прот.Г.Флоровский).
Некоторые сторонники мифа выдвигали ещё такой аргумент: если считать, что Светоний говорит об Иисусе Христе, то выходит, что последний жил в Риме во время правления императора Клавдия (с 41 по54 гг.), т.е. после общепринятой даты его смерти. «Хотя бы по одному этому, – писал советский историк И.Крывелёв, – нельзя считать, что речь здесь идёт о последнем» (т.е. о Христе; прим. В.Н.). К тому же, если полагать, что Христос жил какое-то время и «возбуждал смуту» в городе Риме, то надо поставить под сомнение всю его новозаветную биографию, по которой весь его жизненный путь прошёл в Палестине. Однако ставить под сомнение биографию Христа нет никакой необходимости, скорее надо поставить под сомнение этот довод сторонников мифа.
Во-первых, мы имеем здесь некоторую вольность с переводом. У Светония сказано: «Judaeos implusore Chresto assidue tumultuaantes Roma expulit». Русскоязычные сторонники мифа в своих соображениях исходят из следующего перевода: «Изгнал из Рима иудеев, которые, подстрекаемые Хрестом, вызвали в Риме длительную смуту». Такой вариант перевода наводит на мысль, что сам Хрестос подстрекал иудеев на смуту. Но имеются и другие варианты переводов, которые стоят ближе к тексту и, по мнению исследователей, ближе к истине. Так, упоминаемый уже нами, проф.М.Поснов приводит такой вариант перевода: «Иудеев, непрестанно возмущающихся по подстрекательству Хреста, изгнал из Рима». Подобным образом переводится это свидетельство и у другого профессора – прот.Г.Флоровского: «Иудеев, постоянно волновавшихся под влиянием Хреста, изгнал из Рима». Первичное значение латинского слова «impulsus» – «толчёк к чему-либо, побуждение к совершению чего-либо, причина, вызывающая какое-либо действие». Причиной волнений иудео-христиан в Риме действительно был Христос. Но, как справедливо замечает прот.Г.Флоровский, из свидетельства Светония «совсем не видно, будто бы называемый им Хрест жил в Риме. Он только связывает римское волнение иудеев с его личностью». Вот что пишет в связи с этим проф.М.Поснов: «Это событие относится к началу 50-ых годов. Замечательно, что свидетельство Светония подтверждает Лука, (евангелист; прим.В.Н.) грек по происхождению. Именно, он говорит, что апостол Павел в Коринфе «обрет некоего иудеанина именем Акилу, понтянина родом, новопришельца из Италии, и Прискиллу, жену его, (зане повелел бяше Клавдий отлучитися всем иудеям от Рима)». (Деян.18,2-3) – значит факт несомненный: император Клавдий особым указом в начале 50-ых годов христианской эры изгнал иудеев из Рима. Об этом говорят независимо друг от друга два источника – Лука и Светоний. Последний изъясняет причину издания этого указа – это волнения иудеев из за «бунтовщика Хреста». В начале 50-ых это волнение иудеев понятно. Оно было вызвано постановлением Иерусалимского собора (49-50 г.) о необязательности Моисеева закона для язычников, вступивших в христианскую Церковь, которое через год-два докатилось до Рима, вызвавши и там среди иудео-христиан особенно бурные публичные споры. Бдительная римская полиция, насколько могла, уловила смысл споров-волнений из-за какого-то реформатора («бунтовщика Хреста») и донесла императору. Он взглянул на дело серьёзно и применил обычное в истории радикальное средство против иудеев, – изгнание их из страны, без различия иудеев и христиан, ибо такого различия ещё не существовало.
Как видим, и этот «аргумент» мифологистов не является убедительным. Даже если думать, что Светоний говорил о Христе как о живом (спустя более чем 10 лет по Его смерти), мало что меняет в сущности его свидетельства. «Сведения, которые передал Светоний, свидетельствуют о том, что Иисус существовал и что в 50 г. н.э. в Риме было уже много христиан; того же, что к 50-му году прошло уже более десяти лет со времени распятия Иисуса в Иерусалиме, Светоний, пребывая в Риме, вдали от Палестины, мог и не знать» (еп. М. Роде).
Будучи не в силах замолчать или свести на нет свидетельства Тацита и Светония, сторонники мифа прибегают к следующему заявлению: «В начале II века н.э. было уже действительно много христиан, которые хранили и передавали из уст в уста предания и легенды о смерти Иисуса. И Светоний, и Тацит могли добывать информацию только из устной традиции – другого источника у них не было. Фактически они в этом отношении находились в положении, которое немногим лучше, чем наше» (И.Крывелев). Заявление категоричное, но не обоснованное. Даже близкий по духу мифологистам английский учёный-марксист А.Робертсон не разделяет такой категоричности: «…Зачем, – спрашивает он, – Тациту полагаться на свидетельство христиан? Он родился при Нероне, начал свою деятельность при Веспасиане и занимал высокие посты при Домициане, Нерве, Трояне. Он имел обширные возможности в последней четверти I в. ознакомиться с официальной точкой зрения на происхождение христианства, не обращаясь за сведениями к приверженцам этого движения, которое в его глазах было преступным и подрывным. Высказанное им в «Анналах» суждение основано на таких именно сведениях, которые он мог получить от своих коллег по консульству и сенату». Аналогичное мнение высказывает и проф. Тюбингенского Университета К.Адам. «Точное указание места и времени, – говорит он, – в особенности уточнение о прокураторе Понтии Пилате и об императоре Тиверии, не могло быть почерпнуто из народный верований. Тацит или заимствовал это сообщение непосредственно из сенатских протоколов, или получил свои сведения, как многие думают, у консула Клувия, служившего при Калигуле. Возможно также, что он почерпнул своё знание у наместника Плиния, с которым был в дружеских отношениях и который в одном из своих писем императору Трояну писал о распространении культа христиан».
Известно ещё одно свидетельство о Христе, относящееся к началу II в., – это переписка Плиния Младшего (наместника Вифинии) с императором Трояном. В своём письме Плиний Младший обращается к Трояну за советом как вести расследование в отношении христиан, находящихся в его провинции, и как их следует наказывать. В частности, он пишет, что христиане утверждали, «что вся их вина или заблуждение состояли в том, что они, обычно по определённым дням, собирались до рассвета, воспевали, чередуясь, Христа как бога и клятвенно обязывались не преступления совершать, а воздерживаться от воровства, грабежа, прелюбодеяния, нарушения слова, отказа выдать доверенное». Сторонники мифологической теории не преминули завуалировать и это свидетельство о Христе. Некоторые, как советский акад.Р.Виппер, объявили его бесспорно подложным, относящимся к IV в., другие усмотрели ряд несообразностей, третьи сомневались в возможности существования в Вифинии во времена Плиния Младшего столь многочисленной общины христиан. «Однако, – как пишет более объективный исследователь, – всему этому были противопоставлены серьёзные доводы в пользу подлинности письма. Во-первых, на основе литературно-филологического анализа исследователи пришли к выводу, что письмо написано в манере Плиния и литературы того времени. Было замечено также, что ответ Трояна по своей манере, лаконичности и самому существу полностью отвечает и литературному стилю и политическим взглядам императора» (М.Кубланов). Но наиболее веским аргументом в пользу подлинности этой переписки является тот факт, что христианский апологет Тертуллиан ( род. между 155 и 165 гг., ум. между 220 и 240 гг.) уже знал об этой переписке. В своем сочинении «Апология», написанном в 197 году, он пишет: «Когда Плиний Младший управлял провинцией, то он, одних христиан осудив, а других лишив должностей, обратился за разрешением к тогдашнему императору Трояну, что ему делать на будущее время, так как он был смущён самым множеством их. К этому Плиний Младший присовокупил, что он, кроме решительного отказа приносить жертвы, узнал о них только то, что у них бывают собрания до рассвета для прославления Христа, как Бога, и для распространения учения в своём обществе, и что они запрещают человекоубийство, прелюбодеяние, обман, вероломство и прочие преступления». О чём говорят нам приведённые слова? О том, что письмо Плиния, известное Тертуллиану, никак не могло быть написано позднее сочинения Тертуллиана, т.е. позднее 197 г., и все утверждения мифологистов, что оно было сфабриковано христианами в IV в., противоречат неопровержимым фактам. Таким образом, мы с полным основанием можем сказать, что письмо Плиния Младшего является ещё одним важным документом, подтверждающим историчность Иисуса Христа. Болгарский учёный-богослов И.Панчовский оценивает его следующим образом: «В письме говорится, что христиане воспевали Христа, как Бога (carmenque Christo quasi Deo). Это характерное выражение хорошего стилиста Плиния Младшего позволяет сделать вывод, что Иисус Христос был определённым человеком, т.е. историческим лицом, которому верующие приписывали качества Божества, почитали Его и восхваляли, как истинного Бога. Если бы Иисус Христос для верующих в Него был только Богом, то Плиний Младший написал бы просто: «Христиане восхваляли своего Бога Христа». Но Плиний Младший пишет: «Христиане воспевают Христа, как Бога», потому что знал, что Христос был человеком, т.е. определённым историческим лицом, Которого христиане одновременно почитали как Бога».
Теперь рассмотрим ещё одно, можно сказать самое главное, но и наиболее спорное, свидетельство об И. Христе – свидетельство известного древнеиудейского Иосифа Флавия (ок. 37-100 гг.). И. Флавий родился в Иерусалиме и в том десятилетии, в котором, согласно Евангелию, жил Иисус Христос. Поэтому его свидетельства имеют большую историческую ценность, и именно поэтому они подверглись наиболее сильной критике сторонников мифа.
В своём сочинении «Иудейские древности», написанном в 94 году н.э., Иосиф Флавий дважды упоминает об Иисусе Христе. Краткое упоминание содержится в 20-ой книге этого сочинения. Рассказывая о жестоком нраве первосвященника Анана, автор говорит, что этот первосвященник, улучив благоприятный момент, «собрал синедрион и представил ему Иакова, брата Иисуса, именуемого Христом, равно как нескольких других лиц, обвинил их в нарушении законов и приговорил к побитию камнями». Более пространным, но и более спорным, является упоминание, помещённое в 18-ой книге того же сочинения. «Около этого времени (речь идёт о времени правления Понтия Пилата; прим.В.Н.), – пишет И.Флавий, – жил Иисус, человек мудрый, если его вообще можно назвать человеком. Он совершал изумительные деяния и стал наставником тех людей, которые охотно воспринимали истину. Он привлек к себе многих иудеев и эллинов. То был Христос. По настоянию наших влиятельных лиц Пилат приговорил его к кресту. Но те, кто раньше любил его, не прекращали это и теперь. На третий день он вновь явился им живой, как возвестили о нем и о многих других его чудесах боговдохновенные пророки. Поныне существуют так называемые христиане, именующие себя таким образом по его имени».
По мнению мифологистов, «характер этих апологетических тирад не оставляет сомнения в том, что данный отрывок – позднейшая вставка, сделанная христианским переписчиком» (М.Кубланов). Доводы следующие: Иосиф, кроме данного места, нигде не говорит не только об Иисусе Христе, но и вообще о христианах; абзац об И.Христе помещён очень некстати, он, мол, разрывает рассказ о бедствиях, испытанных иудеями в конце правления Тиберия; Иосиф, как иудей, не мог так положительно отзываться об Иисусе; христианский богослов Ориген (185-254), упоминая об «Иудейских древностях» Флавия, сетует, что «он со своей стороны не признаёт Иисуса Христом». Основания для сомнений в подлинности приведённого выше текста действительно имеются. Но современные исследователи не склонны разделять мнение мифологистов, что весь этот отрывок является грубейшей подделкой христианских переписчиков. Так, церковный историк проф. М.Поснов считает, что это свидетельство, «которое выдает уже исповедание приверженца Иисуса Христа, верующего в воскресение,… – ни в коем случае не может быть признано подлинным в полном объёме; здесь заметна рука древнего христианского интерполятора…». Современный учёный-богослов прот. Г.Флоровский тоже признаёт, что «в целом виде это свидетельство трудно признать подлинным и принадлежащим Иосифу. Признать Иисуса Мессией, признать Его воскресение, конечно, он не мог. Вряд ли, однако, – продолжает он, – следует вообще отрицать, что Иосиф упоминал о Христе. Вернее допустить, что его первоначальное сообщение подверглось переделке и вставкам впоследствии, – во всяком случае, довольно рано, так как уже в начале IV в. в теперешнем виде его приводит тогдашний историк Евсевий Кесарийский в своей «Церковной истории». Одно время сторонники частичной интерполяции (вставки) пытались реконструировать оригинальный текст Флавия. Таких реконструкций имеется несколько. Приведём здесь одну из них, произведённую проф.Пончовски: «В то время (при управлении Пилатом Понтийским Иудеей) жил и Иисус, мудрый муж, потому что он совершал удивительные дела, как учитель людей, принимавших с радостью истину. Он привлек к себе многих иудеев, так же как и многих эллинов, которые считали его Христом (Мессией). Хотя Пилат, по обвинению наших народных старейшин, осудил его на смерть на кресте, те, которые полюбили его сначала, остались ему верны. И до сегодняшнего времени существует община христиан, которые называются так по его имени». Такая реконструкция, по мнению профессора, «имеет все признаки оригинального текста: она звучит вполне естественно в устах еврейского историка, и в ней нельзя найти ничего преувеличенного».
Сторонники мифа не признавали подобных реконструкций и настаивали на полной фальсификации этого свидетельства христианскими переписчиками «Иудейских древностей». Правда, аргументация их, при этом, была во многом сомнительна. Это в первую очередь касается их утверждения, что Иосиф Флавий будто бы нигде не говорил не только о Христе, но и о христианах вообще. Такое утверждение, мягко говоря, не соответствует действительности. Выше мы приводили свидетельство из двадцатой книги «Иудейских древностей», считать которое «тоже интерполяцией нет никаких фактических оснований» (М.Кубланов). Французский исследователь проф. А.Ревиль, комментируя это свидетельство, спрашивает: «Скажите, пожалуйста, как бы посмел христианский последователь в III в. употребить выражение «Иисус, называемый Христом»? Очевидно, что такое выражение могло быть употреблено только нехристианином, и если его употребил Иосиф, то, очевидно, потому, что раньше он сам же говорил о некоем Иисусе, которому его приверженцы, в своём заблуждении, придавали наименование Христа. Таким образом, – заключает профессор, – этот второй текст с несомненностью подтверждает наше объяснение знаменитого спорного места». Последний вывод весьма важен: он как бы отвечает на недоумение некоторых исследователей. Так, упоминаемый нами английский историк А. Робертсон пишет: «Это место (из двадцатой книги Флавия; прим.В.Н.) трижды цитировано Оригеном (а Ориген, как указывают сами мифологисты, имел под рукой оригинальный, не интерполированный текст; прим.В.Н.) и, возможно, является подлинным. Единственно, что можно здесь возразить, это то, что странно, почему Иосиф упоминает об Иисусе только здесь и больше нигде». Таким образом, второе свидетельство Иосифа Флавия как бы предполагает существование первого (спорного, находящегося в XVIII кн.), и, если с этим согласиться, тогда и во втором свидетельстве ничего не будет странным. Можно указать и на ещё одно свидетельство Иосифа Флавия об Иисусе, которое одни исследователи считают позднейшей вставкой, другие склонны считать его подлинным. Речь идёт о так называемом «Славянском Иосифе».
В 1921 г. академиком В.М.Истриным в «Учёных записках высшей школы» (Одесса) было опубликовано несколько фрагментов сочинения Иосифа Флавия «Иудейская война» на древнеславянском или старорусском языке. Спустя некоторое время (в 1934-1938 гг.) вариант «Иудейской войны» на славянском языке был опубликован в Париже всё тем же академиком В. Истриным. Опубликованный Истриным перевод отличается от ранее известного сочинения Иосифа Флавия тем, что в нём имеются т.н. «добавления», которых в прежнем сочинении не было. Среди таких «добавлений» имеется и новое свидетельство об Иисусе Христе. Чтобы читатель имел представление, о чём идёт речь, мы приведём здесь это довольно пространное свидетельство. «Тогда, – говорится во II-ой книге этого сочинения, – явился нам некий человек, если его можно назвать человеком. Его облик и внешние черты были человеческими, но выглядел он чем-то большим, нежели человек, и дела его были божественными: чудеса, которые он совершал, были удивительны и могущественны. Некоторые говорили о нем: «Это наш первый законодатель (имеется в виду пророк Моисей; прим.В.Н.), который воскрес из мертвых, совершив много исцелений он доказал, на что он способен». Другие полагали, что он послан Богом. Однако во многих вещах он не повиновался Закону и не соблюдал субботы согласно обычаям отцов а также ничего не почитал нечистым. Он совершал всё словом, а не руками, и много народа следовало за ним и слушали его наставления. И умы многих людей приходили в волнение, они думали, что благодаря ему племя израилево могло бы освободиться от рук римлян. Обычно он останавливался перед городом, на Масличной горе.
Видя его силу и что он словом совершал всё, чего желал, попросили его войти в город и перерезать римское войско и убить Пилата и царствовать над ними. Но он не заботился об этом. Потом главы евреев узнали о нём, собрались с первосвященником и сказали: «Мы бессильны и неспособны сопротивляться римлянам, как ослабевший лук. Пойдём и скажем Пилату то, что мы чувствуем, и не будет нам неприятностей». И пошли донести на него Пилату.
Тот послал людей, приказал убить многих в толпе и арестовал творца чудес. Он узнал лучше его и, видя, что тот делал добро, а не зло, и не был ни бунтовщиком, ни охотником за царской властью, освободил его; и в самом деле тот излечил его жену, которая находилась при смерти. И вернувшись в свои привычные места, снова взялся за свои обычные дела: и вновь ещё большее число людей собиралось вокруг него. Блюстители закона, которых одолела зависть, дали тридцать талантов Пилату, чтобы он приказал его убить. Тот их взял и дал им разрешение совершить самим то, чего они желали. Так они схватили его и распяли, вопреки закону отцов, и много издевались над ним».
Естественно, что с появлением «Славянского Иосифа» перед учёными встал вопрос: откуда взялись имеющиеся в нём добавления и как к ним относиться? Мнения учёных, как это часто бывает в подобных случаях, разошлись. Многие западные учёные высказывались за подлинность всех т.н. добавлений, т.е. за принадлежность их Иосифу Флавию. Другие, и наипаче мифологисты, объявили их вставками славянского переводчика. Западный историк Бинерт высказал даже идею, что христологические добавления являются вторичной переработкой древнего текста, произведённой в XI в. иноками Киево-Печерского монастыря. Однако другой сторонник мифа итальянец А.Донини выдвигает возражение, с которым трудно не согласиться. Он пришет: «Но если речь идёт об интерполяциях, … следует отнести их к более ранним временам, нежели XI-XII вв. Ясно, что ни один христианский переписчик средних веков не мог бы изобрести его, когда образ Христа уже устойчиво сложился… Подобный эпизод, возможно, встречался в каких-нибудь древнейших списках книги Флавия на арамейском языке и затем мог быть сохранён на Балканах, как бы в запаведном углу христианского Востока». Впервые гипотезу о том, что древнеславянский перевод «Иудейской войны» сделан с арамейского подлинника, выдвинул (в 1927 г.) немецкий учёный Берендс. Эта гипотеза нашла поддержку и обоснование в двухтомном труде другого учёного д-ра Р.Эйслера, вышедшем с свет в 1929-1930 гг. Суть гипотезы в том, что существовало два варианта или два подлинника «Иудейской войны»: один, написанный на арамейском языке для соотечественников, и другой – позднейший, являющийся сокращённым переводом первого на греческий язык, адресованный греко-римским читателям. Это очень веская гипотеза, ибо она находит подтверждение, прежде всего, у самого Иосифа Флавия. В предисловии к «Иудейской войне» на греческом языке он пишет: «…Я, Иосиф, сын Маттафии, еврей из Иерусалима , принял решение дать народам Римского государства на греческом языке такое же описание войны, какое я раньше составил для варваров внутренней Азии на нашем родном языке». Церковный историк IV в. Иосиф Памфил также сообщает, что Иосиф Флавий «всю иудейскую древность описал… в целых 20-и, а историю бывшей при нём Иудейской войны – в 7-ми книгах, и эти книги изложены были им не только на греческом, но и на отечественном языке». Упомянутый выше учёный Берендс указывает ещё одну важную деталь: у латинского писателя II в. Егезипа, в его переделке «Иудейской войны» имеются тексты весьма близкие к содержанию «Славянского Иосифа». Учёный допускает, что Егезип пользовался той редакцией «Иудейской войны», которая положена в основу славянского перевода. Отсюда следует, что оригинал «Славянского Иосифа» во II в. уже существовал. Как проф. Берендс, так и другой немецкий учёный Эйслер считают, что славянский перевод «Иудейской войны» сделан с недошедшего до нашего времени арамейского подлинника. Филологический анализ «добавлений», в том числе и текста говорящего о Христе, сделанный крупнейшим русским языковедом Срезневским, привел его к заключению, что эти «добавления» – «перевод и притом очень древний». Академик В.Истрин также не сомневается в достоверности «Славянского Иосифа». «Я признаю, пишет он, что … анализ всего славянского перевода приводит к неизбежности признания авторства Иосифа». Таким образом, имеются веские основания, чтобы сделать вывод: «В христологических добавлениях древнерусского перевода «Иудейской войны» история имеет подлинное и достоверное свидетельство нехристианского писателя I века об исторической реальности личности Иисуса Христа…» (Н.Фиолетова). Тем самым ещё раз опровергается «аргумент» сторонников мифа о том, что Иосиф Флавий нигде больше (кроме спорного места в «Иудейских древностях») не говорит о Христе. Что касается других возражений мифологистов относительно подлинности свидетельства Исифа Флавия о Христе в «Иудейских древностях» и его исторической ценности, то сказанное выше показывает, что они не могут служить веским основанием для того, чтобы полностью и столь категорично игнорировать это свидетельство. И это подтверждается открытием, которое произошло в 1971 году. Оно состоит в том, что израильский учёный Ш.Пинес обнаружил и опубликовал средневековую, написанную по-арабски рукопись «Всемирной истории» христианского епископа Агапия. Епископ Агапий, цитируя Иосифа Флавия, приводит его свидетельство из «Иудейских древностей», но в варианте, отличном от общеизвестного. «Учёные полагают, что он отражает подлинный текст Флавия, сохранившийся благодаря ранним переводам его сочинений на сирийский язык» (д-р ист. наук И.Свенцицкая). Этот подлинный текст звучит следующим образом: «В то время был мудрый человек по имени Иисус. Его образ жизни был похвальным, и он славился своей добродетелью; и многие люди из числа иудеев и других народов стали его учениками. Пилат осудил его на распятие и смерть; однако те, которые стали его учениками, не отреклись от своего учителя. Они рассказывали, будто он явился им на третий день после своего распятия и был живым. В соответствии с этим он-де и был Мессия, о котором пророки предвещали чудеса…». Если сравнить этот текст с текстом реконструкции (о которой мы говорили выше) общеизвестного свидетельства И.Флавия, то не трудно убедиться в их идентичности. Таким образом, можно считать, что в споре об исторической ценности свидетельства, содержащегося в «Иудейских древностях» Иосифа Флавия, поставлена точка, точка очень больно бьющая по тезису мифологистов о «молчании века», на котором, главным образом, и основывалось их отрицание историчности личности Иисуса Христа.
К числу документов века, свидетельствующих об Иисусе Христе, относится и письмо некого сирийского мудреца Мары бен Серапиона, жившего в конце I в. Письмо было найдено среди древних сирийских рукописей и опубликовано в 1855 г. учёным Куретоном. Пытаясь утешить своего сына, находящегося в ссылке, Мара пишет: «Что же нам сказать, если мудрецы подвергаются насилию от тиранов, а они сами, просвещенные, терпят презрительное отношение и не могут защитить себя. Ибо какую пользу получили афиняне от того, что казнили Сократа – ведь возмездием им за это был голод и чума; или самойцы оттого, что сожгли Пифагора – ведь в один миг вся их страна была занесена песком; или иудеи от казни своего Мудрого Царя – ведь с того времени у них было отнято царство. Сократ не умер благодаря Платону. Пифагор – благодаря Герострату, а Мудрый Царь – благодаря Новым Законам, которые Он дал». Хотя имя Иисус Христос здесь не называется, но вряд ли можно сомневаться, что именно Его подразумевает автор под Мудрым Царём. Ибо «говоря о Мудром Царе и Его законе, Маара, разумеется, не мог иметь в виду никого из Иродовой династии, во-первых, потому, что все эти цари умерли не от рук сограждан, а во-вторых, потому, что ни одного из них нельзя включить в число мудрецов и сравнить и Пифагором и Сократом. И поэтому несомненно, что в данном случае имеется в виду казнённый «Царь Иудейский» – Иисус Назарянин, давший людям новое учение» (А.Боголюбов). Подлинность этого свидетельства учёными не оспаривается, есть лишь некоторые разногласия относительно его датировки. Например, французский историк Э.Ренан относит его написание ко II веку. Однако большинство других исследователей считают, что это письмо было написано около 75 г. В частности, немецкий учёный Е. Барниколь в связи с этим говорит: «Письмо сирского философа-стоика Мары Бен Серапиона является первым языческим свидетельством о Христе и удостоверяет существование до 75 года «Собрания мудрых слов Иисуса».
Можно было бы привести ещё ряд свидетельств из еврейского Талмуда, говорящих об Иисусе из Назарета, как об исторической личности. Формирование Талмуда продолжалось до конца VI века н.э., но древнейшие его части (Мишна и Тозефта) были оформлены уже к концу II в. и содержали в себе устные предания, относящиеся к предшествующему веку. Об Иисусе Христе в Талмуде упоминается неоднократно, но сведения, естественно, передаются в извращённом виде, в преломлении через призму иудейской враждебности к христианству. «Но, – как пишет прот.Г.Флоровский, – тем более характерно и выразительно при этой напряжённости клеветы и изветов полное отсутствие какого бы то ни было сомнения в исторической действительности личности самого Иисуса. Для проклинавших и гнавших христианство раввинов и иудеев Иисус был историческим лицом, и к историческому образу обращена их ненависть и злоба. Они рассказывали о Христе позорные и грязные басни, но никогда не отрицали, что Он жил». (Подчеркнуто нами; В.Н.). То же самое можно сказать и об античных критиках христианства типа Цельса, Лукиана, Юлиана Отступника и т.п.
Некоторые исследователи указывают ещё на древний римский документ, (относящийся к 62 г.), содержащий переписку римского врача Э.Культелия с племянником Гладиусом Энзой, находящимся в Сирии. Выполняя просьбу дяди, Энза сообщает ему краткую историю земной жизни Иисуса Христа, очень близкую к евангельской истории. Этот документ имеется в книге историка Хендрика Вилем Ван Лууна «История человечества».
Болгарский ученый И.Панчовски в своей книге «Личноста на Иисуса Христа. Скици и материали» (София,1959) приводит документ (перевод с древнего пергамента) якобы написанный руководителем какой-то ессейской общины в Иерусалиме своему коллеге в Александрии. В переводе на немецкий язык этот документ озаглавлен: «Важные исторические открытия о виде и смерти Иисуса, согласно с древней рукописью, найденной в Александрии». Ничего «о виде и смерти Иисуса» отличного от Евангельского повествования в нём не говорится, кроме того, что Он был рождён в Назарете и был одним из братьев ессейской общины. К сожалению, проф.И.Панчовски не приводит мнений других исследователей относительно подлинности и датировки этого документа, хотя и характеризует его, как «ценный документ о земной жизни Иисуса Христа». «Этот документ, – пишет он, – благодаря среде, из которой он вышел, а также благодаря своему раннему происхождению заслуживает того, чтобы быть упомянутым…».
Древние церковные писатели (Евсевий, Евагрий, Прокопий Кесарийский, Иоанн Дамаскин) говорят о письмах Эдесского царя Авгара к Иисусу Христу и императору Тиберию. Сегодня вряд ли возможно установить, чем руководствовались эти писатели, сообщая об этой переписке – наличием таких писем или устным церковным преданием. В виду этого, многие исследователи смотрят на наличие такой переписки скептически, а у мифологистов «эти «документы» не вызывают никаких сомнений, – они подложны» (И.Крывелев). Правда, подложными они объявляли и все рассмотренные нами свидетельства, ничтоже сумняся заявляя, что «Иисус как историческая личность не известен» (П.Кушу).
Полагаю, что читатель, познакомившись приведёнными нами свидетельствами, будет иметь относительно этого иное мнение.
В заключение рассмотрим ещё «аргумент» сторонников мифа. Они говорят: «Если Иисус Христос существовал, то почему не говорят о Нём такие современные Ему писатели как Сенека, Плиний Старший, Ювенал, Филон Александрийский, Юстин из Тивериады, Дон Хризостом, Марциал, Тит Ливий, Николай Дамасский?»
Прежде всего отметим, что античная литература I-II в. в полном объёме до нас не дошла: огромное количество сочинений безвозвратно погибло в результате войн, пожаров, гонений и тому подобных обстоятельств. Так из 142 книг упомянутого выше Тита Ливия сохранилось лишь 35. Большинство литературы того времени дошло до нас лишь в более поздних переводах или в отдельных выдержках у других писателей. При таком положении категорически утверждать, что означенные выше писатели ничего не говорили об Иисусе Христе, по меньшей мере необоснованно.
Во-вторых, как справедливо замечает современный исследователь, «странно требовать от римских и греческих писателей обязательного сообщения о таком незначительном, в их глазах, факте, как проповедь иудейского Учителя в далёкой восточной провинции. В то время по всему Востоку и Западу странствовали тысячи различных проповедников, пророков, чудотворцев. …Поэтому римские писатели, например, могли упомянуть о Христе только в связи с появлением христианства, как массового движения» (А.Боголюбов).
Что касается отдельных лиц, то скажем словами английского историка А.Робертсона: «Они не говорят о том (о И.Христе и христианах; прим.В.Н.) потому, что не историки. Филон и Сенека были философами, Ювенал и Марциал – поэтами, Дион – ритором, Плиний – натуралистом (он написал также и историю, но она утрачена). Ожидать сведений о христианстве от этих авторов столь же не логично, как ожидать сведений о марксизме от философов, подобных Спенсеру, очеркистов, подобных Мэтью Арнольду, или поэтов, подобных Теннисону». Историком был Юстин Тивериадский. Однако «тому, что у Юста ничего не говорится о Христе, – пишет проф. Д.Хвольсон, – может удивляться только тот, кто не знает главного содержания сочинения Юста. Юст из Тивериады был современник Иосифа Флавия и его злейший политический противник. Его сочинения содержало, главным образом, полемику с противником, о котором он утверждает, что тот был изменником. Я спрашиваю, где же было место в такой книге говорить о Христе, Который сорок лет тому назад должен был умереть между тысячами других?». Молчание же историков Тита Ливия и Николая Дамасского объясняется тем, что они умерли до начала общественного выступления Иисуса Христа. Так что нельзя не согласиться с проф. К.Адамом, который говорит: «Если мы с одной стороны примем во внимание, что все литературные источники времён римских императоров до Тацита и Светония потеряны, и что с другой стороны мессианское движение казнённого плотника из Назарета, как казалось с самого начала рухнувшее, было слишком жалко и ничтожно в шуме тогдашних сменявшихся событий, чтобы привлечь внимание тогдашних историков, таких как Юст из Тиберии, написавший теперь тоже затерянную хронику иудейских царей от Моисея до Агриппы II, то нам придётся скорее признать изумительной и счастливой случайностью, что как у Тацита, так и у Светония остались сведения о Христе и первоначальном христианстве».
Таким образом, рассмотрев основные аргументы противников историчности личности Иисуса Христа, мы видим, что «в свете данных материалов тезис мифологической школы о «молчании века» – молчании античных писателей первого века христианства о Христе – представляется малообоснованным» (М.Кубланов). История говорит об Иисусе Христе не только словами Его учеников, но и устами внешних (нехристианских) свидетелей Его исторического бытия – иудеев и римлян.
Кроме древних письменных источников, указывающих на историчность личности Иисуса Христа, имеются и другого рода свидетельства (прямые и косвенные) Его исторического существования. К ним, в первую очередь, относятся археологические открытия минувшего столетия, подтверждающие истинность некоторых евангельских сообщений, на которые критики Евангелий указывали раньше как на весьма сомнительные и заявляли, что евангельским сообщениям нельзя доверять, в том числе и евангельским свидетельствам об Иисусе Христе. Как, например, укажем на следующее евангельское свидетельство: «В те дни (в дни, когда предстояло родиться Иисусу; прим.В.Н.) вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле. Эта перепись была первой в правление Квириния Сириею» (Лк.2,1-2). Комментируя это свидетельство Евангелиста, упоминаемый уже нами И.Крывелёв писал: «Легат Сирии Квириний был назначен на свой пост лишь в 6 году н.э., через десять лет после смерти Ирода Великого; евангелие же Луки приурочивает их деятельность к одному и тому же времени. Перепись, для прохождения которой Иосиф и Мария, по евангелии, должны были совершить путешествие в Иерусалим (?) (знак вопроса наш.В.Н.), – во время этого путешествия и родился у них сын Иисус, – происходила уже при Квиринии, то есть, опять-таки через шесть лет после предполагаемого рождения Иисуса. Таких переписей, при которых люди должны были совершать путешествия к месту своего происхождения, вообще никогда не бывало ни в Иудеи, ни на территории Римской империи в целом». Простим г-ну Крывелёву погрешность в прочтении Евангелия от Луки (Лука пишет, что Иосиф пошёл «в город Давидов, называемый Вифлеем») и укажем на надпись найденную археологами в Антиохии, из которой следует, что Квириний был легатом в Сирии в 7 году до н. э. Царь же Ирод Великий умер в 4 г. до н.э., так что сообщение Евангелия вполне правильно. Вот что пишет в связи с этим современный исследователь: «Квириний отвечал за военные дела Рима в Сирии – должность, которая давала ему также власть над легионами в Иудее в двух различных случаях: с 6-го по 4 г. до н.э. и с 6-го по 9 г. н.э.». Что же касается переписи, то, как пишет американский исследователь Д.Макдауэлл, «археологические открытия показывают, что римляне вели постоянный учёт налогоплательщиков, а также каждые 14 лет проводили переписи населения, начатые ещё при императоре Августе». Из имеющихся исторических документов известно, что подобная перепись проводилась в 7 году н.э. и мы можем предположить, что предыдущая перепись могла быть около 7 г. до н.э. Именно о ней и мог говорить евангелист Лука. Внимательный читатель, однако, может сказать: «Но ведь это было за семь лет до новой эры, т.е. до Рождества Христова, а евангелист пишет, что Иисус родился именно во дни Квириниевой переписи!» Современная наука признаёт правоту Евангелия. Дело в том, что общепринятая дата Рождества Христова была определена в VI веке, на основании рассчётов, проведённых римским монахом Дионисием Малым. Как потом оказалось, Дионисий ошибся в своих рассчетах, по меньшей мере, года на четыре. Интересные рассчёты предложил известный астроном Иоганн Кеплер. Он увязал евангельское повествование о звезде, возвестившей о рождении Христа (Мф.2,2,10), со сближением (для земного наблюдателя – слиянием) двух планет Сатурна и Юпитера. По его рассчётам это произошло в 7 году до н.э. Позднее, в 1925 г., его рассчёты были подтверждены астрономическими таблицами, найденными на месте древневавилонского города Сиппар. Так что у нас есть основания считать, что евангелист Лука не погрешил против истины, говоря, что рождение Иисуса Христа произошло во время Квириниевой переписи. При этом обращают на себя внимание слова евангелиста, что «эта перепись была первая (подчёркнуто нами; В.Н.) в правление Квириния Сириею» (Лк.2,2), а она, как мы выяснили, проводилась около 7 года до н.э. Учтём, при этом, что перепись могла проводиться не один год (в те времена таких технологий, как ныне, не было), и тогда снимаются все подозрения в исторической некомпетентности евангелиста Луки. Впрочем, серьёзные ученые таких обвинений против него и не выдвигают. Скорее наоборот. Вот что, например, говорит о нём английский историк Уильям Рамзи: «Лука является первоклассным историком: мы говорим не только о том, что все его фактические свидетельства достойны доверия… этот автор заслуживает того, чтобы быть поставленным в ряд с величайшими историками мира».
Археологические находки подтвердили правоту Евангелия и относительно того, что в связи с переписью Иосифу необходимо было прийти в родовой город. Критики Евангелия, как вы видели, заявляли, что ничего подобного в Римской империи не требовалось. Однако в Египте был найден древний папирус, содержащий инструкцию по проведению переписей, в которой сказано: «В связи с предстоящей переписью населения необходимо, чтобы все, кто по той или иной причине живёт вне собственного дома, были готовы немедленно вернуться под власть своих правительств, чтобы всей семьёй зарегистрироваться для переписи и сохранить за собой возделываемые земли, принадлежащие им». Выходит, что такая практика все-таки существовала!
Долгое время отрицательной критикой ставилось под сомнение существование места суда над Христом, называемого в Евангелии «Лифостротон, по-еврейски Гаввафа» (Ин.19,17). По-русски это название означает «Мощёное место» или «Каменный помост». Благодаря археологическим раскопкам, проведённым в XX веке под руководством учёного Винцента, Лифостротон был идентифицирован. «Таким образом, современная наука подтвердила достоверность ещё одного евангельского рассказа и историчность описываемых в нем событий земной жизни Иисуса Христа» (проф.И.Панчовски).
Благодаря археологическим раскопкам, проведённым в 1956 г., было установлено и ещё одно место, упоминающееся лишь в Новом Завете: речь идёт о купальне у Овечьих ворот в Иерусалиме, называемой по-еврейски Вифезда (Ин.5,2). «С достаточной уверенностью можно говорить, что эта купальня была расположена в северо-восточной части Старого Города (называвшейся Безета или «Новая Лужайка») в первом веке по Р.Х.» (Д.Макдауэлл).
Одно время ставилось под сомнение существование в I в. поселения Назарет, в котором, согласно Евангелиям, Иисус Христос провёл большую часть своей жизни. Нигде кроме Евангелий о нём не имеется никаких упоминаний. Однако раскопки, проведённые в Назарете итальянской археологической экспедицией в 1955 г., подтвердили, что ещё за несколько десятков лет до Рождества Христова на этом месте существовало поселение.
В 1947 г. известный израильский археолог Е.Сукеник в одном из американских журналов опубликовал статью под названием «Древнейшие данные о христианстве». В этой статье ученый сообщает об открытии в 1945 г. на дороге между Иерусалимом и Вифлеемом христианского погребения, датируемого второй половиной I в. В одном из склепов «были обнаружены две краткие, по два слова, греческие надписи с именем «Иисус» и знаки, состоявшие из двух пересекающихся под прямым углом линий». (Так описывает эту находку сторонник мифа А.Ранович). Другой сторонник мифологической теории Я.Ленцман, ничтоже сумняся, заявляет, «что надписи не имеют ничего общего с евангельским Иисусом, а знаки креста не связаны с христианством». Вероятно, чтобы это утверждение не вызывало никаких сомнений, крест и называется двумя пересекающимися под прямым углом линиями, а сами надписи не приводятся, потому что в надписи говорится : «Иисус, помоги!». Для непредвзятого исследователя очевидно, что при данных обстоятельствах такая просьба могла быть обращена только ко Иисусу Христу.
Имеется и ряд других археологических находок, которые позволяют нам вместе с католическим еп. Максимилианом Роде заключить: «Уже на сегодняшний день археологи своими работами подтвердили соответствие и подлинность многих мест, о которых пишут Евангелия, которые в то же время связаны с жизнью и деятельностью Иисуса. Находки эти в первую очередь подтверждают истинность евангельских сообщений, однако косвенно относятся, разумеется, и к историчности Иисуса».
Но наиболее впечатляющим вещественным свидетельством историчности Иисуса Христа является так называемая Туринская Плащаница, которую некоторые исследователи называют «пятым Евангелием».