Молитва святого Ефрема Сирина. Слово первое.

Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми!

Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему.

Ей, Господи Царю, даруй ми зрети моя прегрешения, и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков! Аминь.

Не без особенной причины, эта молитва так усвоена святому Великому Посту, что многократно повторяется на каждом Богослужении. Без сомнения, это сделано Святой Церковью потому, что при всей краткости этой молитвы, в ней скрыто великое богатство святых мыслей и чувств и очень ясно изображены наши духовные нужды. Поэтому мы поступим соответственно намерению Святой Церкви и нашей духовной пользе, если обратим эту молитву в предмет наших собеседований и рассмотрим отдельно каждое прошение, которое заключается в ней. Таким образом, перед нами откроется целый лик святых добродетелей, которыми необходимо украшать свою душу каждому. Также появится целое темное полчище грехов и пороков, от которых необходимо беречь свое сердце.

И без напоминания, вероятно, известно многим, что это молитва принадлежит св. Ефрему Сирину. В дополнение можно сказать, что святой Ефрем принадлежит к числу величайших подвижников благочестия, которые украшали собой древнюю христианскую Церковь. Он был человек по плоти, но ангел по духу и совершенствам. От самых юных лет святой Ефрем оставил мир и поселился в пустыне, где долговременным пребыванием своим он без наставников стал учителем Востока и светилом вселенной. Самым его любимым предметом созерцаний и поучений было покаяние. Церковь Сирская, к которой принадлежал он по месту обитания, имела в нем и учителя веры, и обличителя нравов, и питателя во время голода, и чудотворного врача от болезней, и защитника от еретиков и язычников. Всеобщее уважение за эти все добродетели, еще при жизни святого подвижника, простиралось до того, что поучения его читались по церквам непосредственно за Святым Писанием.

Из такого ума и сердца проистекла молитва, — из ума богопросвещенного, из сердца, пламенеющего любовью к Богу и ближним, совершенно очищенного и освященного благодатью Божией.

В своей молитве, как в душе и жизни, святой Ефрем прост и безискустнен. Он молится и научает всех нас молить Господа, во-первых, об удалении от нас душевредных пороков, во-вторых, о ниспослании вместо них боголюбезных добродетелей, предполагая, что и пороки не удалятся от нас, и добродетели не придут к нам без особого содействия силы Божией.

Такое чувство ненадеяния на свои силы и призывание на помощь благодати Божией — есть отличительное свойство христианской нравственности. Гордый язычннк говорил самонадеянно: пусть дадут мне боги честь, богатство, здоровье, а добродетель я сам себе приобрету. Но откуда была у него эта пагубная самонадеянность? Оттого, что язычник не знал греховного растления человеческой природы и ее духовного бессилия, не понимал свойств самой добродетели, ограничивая ее одной внешней честностью. Просвещенный светом Евангелия христианин, напротив, ясно видит, как падший человек не способен сам по себе и помыслить, не только совершить что-либо истинно доброе. Видит, как грех и зло до того проникли в нашу душу, что овладели внутренним источником мыслей и чувств. Также ясно видит, что требуется от добродетели, чтобы она была совершенно чистой и благоугодной не только перед глазами человеческими, но и перед глазами Божиими, — что для этого необходима не только красивая наружность, часто прикрывающая собой тайную гордость и эгоизм, но также искренняя любовь к добру, совершенное послушание воле Божией и закону совести, с отвержением всех расчетов самолюбия. Видит все это христианин и, признавая в себе невозможность освободиться собственными силами от греховного яда и стяжать собственными средствами добродетель чистую и совершенную, падает в смирении перед престолом Благодати и восклицает: Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми! Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу твоему! — Если Ты, Всеблагий и Всемогущий, Сам не затворишь бездонных хлябий зла, во мне гнездящихся, то при всех моих усилиях, они вечно будут источать поток худых мыслей и дел, наполнять нечистотой мою душу и сердце. Если Ты, Всесвятый и Праведный, Сам не поставишь меня на путь правды и истины, не утвердишь на камне твоих заповедей колеблющиеся мои стопы, то я вечно буду претыкаться и падать, всегда буду собираться идти к Тебе и не смогу тронуться с места, так и не достигнув той желанной цели, которая предназначена мне Твоей премудрой любовью.

Нельзя также не остановить внимание на самом выражении, которое употреблено св. Ефремом в его молитве. Он молит Господа не только о том, чтобы от него были удалены пороки, и чтобы ему были поданы добродетели, но чтобы он был освобожден от самого духа этих пороков, чтобы ему ниспослан был дух этих добродетелей. Так люди духовные во всем созерцают духа, тогда как люди плотские в духовных предметах часто видят одну плоть. Что же здесь называется духом пороков и духом добродетелей? То же, что мы обыкновенно называем пороком и добродетелью, или что-то большее?

Не согрешим, если скажем, что святой Ефрем, молясь об отгнании от него духа праздности, уныния и любоначалия, и о даровании ему духа целомудрия и смиренномудрия, имел в виду действительных духов, — в первом случае — духов темных и злых, в последнем — духов добрых и светоносных. Человек, по учению Святого Писания, постоянно находится между двумя мирами: горним — светоносным, и дольним — мрачным и диавольским. Тот и другой мир действуют на него непрестанно и ведут между собою брань за него. Мир ангельский действует на человека тем, что охраняет, поддерживает, укрепляет его на пути покаяния и добродетели, вдыхая благие мысли и чувства, сообщая духовную силу и крепость. Мир диавольский действует тем, что старается совратить человека с пути правды, удержать в плену страстей и порока, вдыхая в его душу и сердце все нечистое и богопротивное. Не удивительно после этого, если каждая добродетель имеет своего духа чистого, который,  по действию этой добродетели в нем самом, становится особым руководителем для человека, стремящагося к этой добродетели. Не удивительно, если и каждый порок имеет своего духа тьмы, который также, может быть, по действию этого порока в нем самом, становится споспешником для людей грешных. Этих духов, как предводителей добра и зла, видит человек своим богопросвещенным умом, и молит Господа о ниспослаиии ему светоносных духов добродетели и об удалении от него темных ангелов греха.

Кроме этого, каждая добродетель, когда утверждается в человеке, и каждый порок, когда овладевает им, образуют из самих себя свой дух, по своему виду. Этот дух добродетели сильнее и светоноснее, чем сама добродетель, этот дух порока мрачнее и злее, чем сам порок. Как образуется в душе этот дух? Так же, как в предметах чувственных. Наполните комнату какими-либо предметами и оставьте их там надолго: в комнате образуется запах этих предметов, так что если вы и вынесете их, этот запах останется надолго. Если наполните веществами благовонными, то останется благовоние; если зловонными — то зловоние. Так бывает и с душой, когда она наполняется каким-либо видом добродетелей или пороков: в ней образуется или дух господствующей добродетели, или дух любимого порока. Кто, например,  в продолжении поста, потрудится безленостно постясь, у того и по окончании постных дней останется дух поста, и сделает его трезвым и воздержанным во всем. Кто, напротив, в прошедшие дни много предавался роскоши и сладострастию, из того и святой пост не сразу может изгнать духа чувственности и плотоугодия. Душа среди духовных предметов, в самые священные минуты, будет возмущаться от плотских воспоминаний и мыслей. Вообще, борьба с духом порока гораздо труднее, нежели с самим пороком. Порок можно сразу оставить, но дух порока не скоро оставит тебя: надобно долго сражаться, долго подвизаться и терпеть, чтобы освободиться от него.

Все это, без сомнения, имеет в виду святой подвижник, и поэтому просит у Господа совершенного освобождения от зла, совершенного очищения своего духа и тела, совершенного уничтожения в своей природе греховной закваски.

Подражая этому, не остановимся и мы на поверхностном очищении нашей души посредством исповеди только от некоторых злых и богопротивных дел. Что пользы отсекать ветви, когда остается корень зла? Благоразумно ли убивать одну большую змею, когда десять малых готовы на ее место? Вооруженные духом ревности о Боге и о своем спасении, проникнем до самого источника зла в нашей душе и постараемся полностью его истребить. Для нас самих это было бы невозможно: но мы имеем всемогущую благодать Божию, перед которой все открыто и откровенно, все возможно и удобно. Когда мы усердной молитвой низведем эту благодать в свою душу, предадим ей свое сердце, дадим беспрепятственно действовать в нас и врачевать наши недуги, то бездна тьмы и зла, обуревающая нас, разделится; явится суша — твердое хождение в заповедях Божиих, воссияет над нами свет лица Божия, образуется новое сердце, обновится дух правый, и мы наполнимся прежней, первобытной добротой невинности и правды, когда будет со всеми нами Благодать Христова! Аминь.

Источник: Молитва св. Ефрема Сирина. Беседы на Святую Четыредесятницу. Харьковъ. 1844. 180 с.